Деградация потребления предметов культуры.
Мы живем в великую эпоху унификации всего на свете: стандартов, технологий, языков и предметов потребления. Называйте наше время как хотите – эрой глобализации, технологического прогресса или даже периодом всеобщей интернетизации населения. Суть в одном – многообразие уступает место единому стандарту, безжалостному и всеобщему. Экономика индустриального уклада и грядущая постиндустриального — заинтересована в максимальном расширении рынков сбыта и использовании колоссальной мощи эффекта масштаба в производстве для экономии издержек и увеличения прибыли капитала. Так рождаются уже не интернациональные (забудьте про нации – этот рассадник этнических различий), а – вслушайтесь ! — глобальные корпорации, рынки и валюты. Общество потребления, подминая под себя ресурсы всей планеты, попутно прихватывая по возможности орбитальное пространство, вступило в активную стадию борьбы за единую экономическую зону – Земля&Солнечная система.
Естественно, такой тренд развития общества неминуемо требует модификации и субъекта потребления, и единственной производительной силы в одном лице – человека. Теперь не нужны индивидуальности, нужны специалисты. Причем желательно – узкие, чтобы слишком широкий кругозор не отвлекал от самосовершенствования на профессиональном поприще.
Системное оболванивание взрослого населения, уничтожение системы образования, ведущее к сужению фокуса восприятия — чрезвычайно прогрессивная стратегия для маркетинга масс-продукции. Посудите сами – сглаживание острых углов и чёрточек уникальности у индивидуумов позволяет сосредоточить их мысли, позывы, желания и интересы на небольшом и удобном сегменте материальных благ и производственных инициатив. Вырождение профиля потребления выгодно глобальному производителю – при массовом производстве товаров и сокращении ассортимента (что ведет к сокращению издержек на разработку, дистрибьюцию и обслуживание) их себестоимость падает. Социализация аудитории в мировой сети еще быстрее устанавливает единую управляющую упряжь, позволяющую направлять миллиарды хоть в игольное ушко – по желанию демиургов сетевых коммуникаций.
Культура, как следствие развития человеческого потенциала, рыночная цена, на которую ни что иное (пусть это звучит достаточно противно и унизительно для творческих личностей, предпочитающих питаться нектаром и жить на семенах одуванчика), как первая производная от уровня доходов населения, напрямую зависит не только от благосостояния общества, но и от бытующих в популяции настроений, тенденций и моды.
Почему еще лет сто назад люди не только богатые, но условно состоятельные, даже мещане, в дом обязательно покупали картину? Модное стремление быть «не хуже других» или осознанная тяга к прекрасному? Видимо, наличие живого артефакта искусства – живописи, скульптуры, позволяло ощутить свое жилое пространство как законченное, одухотворенное. При этом картины стоили недешево в то время, особенно сопоставляя с ценами на продукты повседневного потребления. С точки зрения распределения затрат на такое жилище получалось, что в смете на дом предметы искусства занимали едва ли не десятки процентов от общих затрат.
Парадокс сегодняшнего мира в том, что искусство стремительно дешевеет. И дело не в том, что на рынке появилось избыточное предложение – сегодня, действительно, кисть в руках может держать почти каждый желающий — дело, как мне видится, прежде всего в изменении тенденции потребления культурной продукции. Люди уходят из живой среды обитания – от деревянного или земляного пола своих жилищ, от, извините, толчка на улице и запахов живой флоры и фауны — к синтетическому ворсу на бетонной стяжке, мелкодисперсным техногенным взвесям в воздухе взамен пыльцы, к злым соседям по каменному мешку и сплошному и непрерывному стрессу от своего урбанистического существования. Живое и душевное, равно как и духовное, занимает все меньше места в жизни индивидуума, оторванного от корней, от земли, от матушки нашей. В искусственной жизни, организованной как забег длиной в жизнь за минимально приемлемым уровнем потребления, нет места не только культуре и искусству – в такой жизни нет места обычным сильным чувствам. Они становятся ненужным, подменяясь сообществами по интересам, которые постепенно становятся все более виртуальными.
Стирается грань между мужчиной и женщиной, истинным и воображаемым, ложью и правдой, любовью и похотью. Мир движется от предметов, сделанных живыми руками мастеров, к детерминированным и навязанным объемам обитания со стандартной обивкой желаний и запросов. Отрыв от земли порождает изменения в человеке, которые, я боюсь, скоро будут закреплены генетически. По мере перехода от органической пищи, воздуха и воды к их искусственным технологичным заменителям, происходят необратимые изменения в образе мыслей, меняются цели, задачи и понимание счастья. В этом мире деградирует и само искусство. Из предметов оно превращается в декларацию, из объекта восхищения – в повод для дискуссий. Еще немного и стол от IKEA станет мерилом высоты полета замысла творческой мысли.
Мир, где нет любви, а чувства подменяются желаниями, нет места высокому. В этом плоском и понятном обществе живут понятные и просчитанные винтики. Они молятся не красоте и не Созидателю, они совершают ежедневное поклонение кошельку, корзинке покупателя и Его Величеству мусорному ведру, постепенно расползающемуся до размеров планеты.
В тот момент, когда продастся последняя картина, человечество, которое мы знаем, погибнет.
Остаётся лишь надежда на то, что прежде чем Земля стряхнёт с себя надоевшее распоясавшееся человеческое население, как это она уже не раз делала, очередным глобальным же землетрясением или всемирным потопом, у нас будет время на осознание тупиковости выбранного пути. Может быть, самый главный капиталист мира, из тех, по чьему наущению определяются размер эмиссии зелено-серой денежной массы Федерального Резервного банка США, в переломный момент судьбы, проходя мимо коридором картин, столетиями висящими на стенах его особняка, вдруг остановится. Заметит работу старого голландца или более свежего француза. На минутку разгладит складку между седых бровей. Сдвинет пенсне и увлечённо разглядывая работу, наконец-то постигнет – нет, не смысл жизни, кончено же! – хотя бы намёк на существование другого, прекрасного мира, свободного от человеческих потуг на власть, на покорение природы, мира, живущего по простым и прекрасным естественным законам. Законам природы.
И в этот момент главный капиталист просветлеет ликом и очистится душой (ходя бы ненадолго) благодаря терапевтическому действию настоящего искусства, его даже на минутку перестанет беспокоить застарелая подагра. И в приподнятом настроении, присвистывая «Хава нагила», этот властный человек, пребывая в приподнятом настроении, отсрочит крах мировой экономики, запланированный мор для африканского континента или даже уничтожение России. А может даже и отменит совсем! Позовёт своего секретаря и скажет – я хочу заказать у самых лучших художников мира с десяток картин. И это должны быть самые лучшие вещи в своём роде. И попросит налить ему виски до завтрака, несмотря на крайнее изумление своего холуя. И хряпнет двойной в один приём, стоя у открытого окна на берегу большой воды, пока легкая забытая улыбка будет подрумянивать старческие дряблые кожи, покрытые бесценными пигментными пятнами. А мир будет жить дальше, долго и счастливо, пока, по крайней мере, не случится очередной приступ подагры у нашего супергероя.
Хочется верить, что именно отношение к красоте может спасти мир от заслуженных глупостей. И пока люди всё же будут критично относиться к своим желаниям и планам, в наших домах будет незримо витать запах масляных красок, исходящий от настоящих, руками писанных полотен, говорящих с нами языком их креатора. А надежда есть! Например, сейчас в Москве чувствуется движение заинтересованности к живописи эпохи соцреализма. Значит, ещё не всё пропало. Значит, надежда есть!
И пока ещё работает художницкая братия на заказ и для себя, пока поэту подают на жизнь, пока музыканты собирают залы восхищённых ценителей, человечество имеет право на жизнь в гармонии с биосферой.
Автор: Р.Гулевич, журналист, 05.04.2008г.